4 Том: 4 Глава

Uncategorised

ГЛАВА IV

ВАВИЛОН, ПРИВЛЕЧЕННЫЙ К БОЛЬШОМУ СУДУ

Гражданские, общественные и церковные власти Вавилона, христианства, взвешиваемые сегодня на весах – Иск гражданским властям – Иск нынешней общественной системе – Иск церковным властям – Даже сегодня посреди его торжеств можно проследить и выразительно прочесть письмена о его осуждении, хотя суд еще не закончился.

“БОГ богов, Господь возглаголал, и призывает землю, от восхода солнца до запада… Он призывает свыше небо [высшие, правящие власти] и землю [массы людей] судить народ Свой [тех, которые исповедуют веру, христианство]…”
“Слушай, народ Мой, Я буду говорить: Израиль [номинальный духовный Израиль – Вавилон, христианство]! Я буду свидетельствовать против тебя…” “Грешнику же говорит Бог: “Что ты проповедуешь уставы Мои и берешь завет Мой в уста твои, а сам ненавидишь наставление Мое, и слова Мои бросаешь за себя? Когда видишь вора, сходишься с ним, и с прелюбодеями сообщаешься. Уста твои открываешь на злословие, и язык твой сплетает коварство. Сидишь и говоришь на брата твоего [истинных святых, класс пшеницы], на сына матери твоей клевещешь… Ты это делал, и Я молчал; ты подумал, что Я такой же, как ты. Изобличу тебя и представлю пред глаза твои грехи твои”.
“Уразумейте это, забывающие Бога, дабы Я не восхитил, – и не будет избавляющего” (Пс. 49: 1, 4, 7, 16-22).
Как логичное следствие большого роста знаний во всех направлениях, предоставленного провидением в этом “дне приготовления” к Тысячелетнему царствованию Христа, гражданские и церковные власти христианства, Вавилона, сегодня взвешиваются на весах Справедливости – на виду у всего мира. Пришел час суда, и Судья находится на судейской скамье; свидетели – широкие массы – присутствуют. На этом этапе разбирательства “существующие власти” имеют право выслушать обвинения и затем выступить в свою защиту. Их дела рассматриваются в открытом суде, и весь мир следит за этим с глубоким и неподдельным интересом.
Цель этого разбирательства не в том, чтобы убедить великого Судью в действительном положении этих властей, ведь мы уже предупреждены посредством Его “вернейшего пророческого слова” о вынесенном им приговоре, и даже люди могут прочесть на стенах их залов для банкетов письмено, выведенное таинственной, роковой рукой: “МЕНЕ, МЕНЕ, ТЕКЕЛ, УПАРСИН!” Нынешнее разбирательство, включающее дискуссию о правде и фальши, об учениях, авторитетах и т.п., должно явить всем людям действительный характер Вавилона, чтобы они, длительное время вводимые в заблуждение его пустыми притязаниями, могли в конечном итоге, посредством этого судебного процесса, до конца постичь справедливость Бога в его окончательном свержении. На повестку дня в этом разбирательстве вынесены все его притязания на большую святость, божественный авторитет и полномочие управлять миром, а также его многочисленные возмутительные и противоречивые доктринальные утверждения.
Перед лицом такой толпы свидетелей гражданские и церковные власти с очевидным стыдом и смущением пытаются дать отчет посредством своих представителей – правителей и духовенства. Никогда прежде, во всей летописи истории, не было такого положения вещей. Никогда прежде церковные, государственные и гражданские правители не были так изучаемы и не оказывались под таким перекрестным допросом и критикой, как сегодня в гражданском суде, посредством которого Дух Господа, который исследует сердца, влияет на них к их великому замешательству. Несмотря на их решительность и попытки избежать следствия и перекрестного допроса духом этого времени, они вынуждены это вынести, а, значит, разбирательство продолжается.

Вавилон, взвешенный на весах

В то самое время, когда массы людей сегодня смело требуют от гражданских и церковных властей христианства доказательства их притязаний на божественное право властвовать, ни им, ни правителям невдомек, что Бог предоставил право или, вернее, позволил на аренду власти* тем правителям (хорошим или плохим), которых человечество может избирать или терпеть – пока не истекут “Времена Язычников”; что в течение этого времени Бог позволил миру руководствоваться преимущественно собственными усилиями и избрать собственный путь для самоуправления, чтобы, поступая так, все люди смогли научиться, что в их падшем состоянии они не способны руководить собой и что не стоит пытаться быть независимым то ли от Бога, то ли друг от друга (Рим. 13: 1).
—————
*Том II, стр. 80.
—————
Правители и правящие классы мира, не видя этого, но осознавая свои возможности и эксплуатируя менее удачливые массы людей, с позволения и терпимости которых (сознательно или несознательно) они так долго держались у власти, пробовали навязать безграмотным массам бессмысленное учение о божественном назначении и “божественном праве царей” – гражданских и церковных. Чтобы увековечить это учение, столь сподручное для их политики, в течение многих веков между массами насаждалось и поощрялось невежество и суеверие.
Только совсем недавно время знание и образование получили общее распространение. Однако это произошло силой обстоятельств провидения, а не усилиями царей и церковничества. Главными факторами, которые этому содействовали, были печатный станок и пароходный транспорт. До этого божественного вмешательства массы людей, находясь преимущественно в изоляции друг от друга, не были в состоянии научиться чему-то большему, за исключением собственного опыта. Но эти факторы оказались средствами, принесшими удивительный рост путешествий и развитие общественных и торговых связей, отчего все люди, всякого сословия и всякого положения, могут воспользоваться опытом других по всему миру.
Сегодня широкая общественность – это читающая общественность, путешествующая общественность, думающая общественность, но она быстро становится также недовольной и настырной общественностью с малым уважением к царям и монархам, которые вместе удерживали старый порядок вещей, при котором они теперь непрестанно выражают свое раздражение. А прошло ведь каких-то триста пятьдесят лет с тех пор, как статут Парламента Англии позаботился о безграмотных его членах такими словами: “Любой Лорд или Лорды Парламента, Пэр или Пэры Королевства, обладающие местом или голосом в Парламенте, может на его просьбу или молитву требовать привилегий на основании этого акта, даже если он не умеет читать”. О двадцати шести баронах, подписавших Великую хартию, сказано, что только трое из них написали свое имя, тогда как двадцать три других поставили пометки.
Видя, что тенденция всеобщего просвещения масс людей влечет за собой суд правящих властей и не способствует их устойчивости, российский министр внутренних дел предложил, как шаг для сдерживания роста нигилизма, положить конец высшему образованию для кого-либо из более бедных классов. В 1887 году он издал циркуляр, из которого мы извлекли следующее: “Гимназии, высшие школы и университеты отныне будут отказываться принимать, как учеников или студентов, детей домашних слуг, крестьян, ремесленников, мелких торговцев, мелких помещиков и других похожего сословия, чьи потомки не должны подняться за пределы того круга, к которому они принадлежат, и тем самым быть подталкиваемыми, как показал длительный опыт,.. к недовольству своей судьбой и раздражению от неминуемого неравенства существующего общественного положения”.
Однако следовать такой политике, как эта, сегодня слишком поздно – даже в России. Это – политика, которой держалось папство в дни своей власти, но которую эта коварная институция признает сегодня бесперспективной и готовой обернуться против власти, стремящейся к ее внедрению. Умы людей осенил свет, поэтому их нельзя возвратить к их прежней тьме. С постепенным ростом знаний появились требования республиканских форм правления, поэтому монархической власти пришлось претерпеть большие изменения силою их примера и в результате требований людей.
В занимающемся свете нового дня люди начинают осознавать, что под прикрытием ложных утверждений, поддерживаемых людьми в их прошлом невежестве, правящие классы самолюбиво вели торговлю естественными правами и привилегиями остального человечества. Следовательно, видя и взвешивая утверждения власть имущих, они быстро приходят к своим собственным заключениям, не обращая внимания на жалкие оправдания в ответ. Но, поскольку сами массы руководствуются отнюдь не высшими принципами праведности и истины, чем правящие классы, их суд, с другой стороны, так же далек от справедливости, поскольку они все более склонны поспешно игнорировать всякий закон и порядок вместо того, чтобы спокойно и беспристрастно внять всесторонним требованиям справедливости в свете Божьего Слова.
В то самое время, как Вавилон, христианство, – нынешняя организация и порядок общества, представленные его государственными деятелями и его духовенством, – взвешиваются на весах общественного мнения, его многочисленные чудовищные утверждения оказываются безосновательными и абсурдными, а тяжелые обвинения против него – в самолюбии и несоответствии золотому правилу Христа, Чье имя и полномочия он берет на себя, – уже перевесили чаши весов и подняли их коромысло настолько высоко, что даже сегодня миру не хватает терпения выслушивать дальнейшие доказательства его действительно антихристианского характера.
Его представители призывают мир обратить внимание на величие их царств, на триумфы их армий, на пышность их городов и дворцов, на важность и мощь их институций – политических и религиозных. Они стремятся возродить древний дух кланового патриотизма и суеверия, который когда-то склонялся в смиренном и почтенном уважении перед теми, кто при власти и полномочиях, который усердно восклицал: “Да здравствует король!” – и с благоговением относился к тем лицам, которые считали себя представителями Бога.
Но эти дни уже позади: быстро исчезают остатки прежнего невежества и суеверия, а с ними – чувства кланового патриотизма и слепого религиозного почитания. На их месте обнаруживаются независимость, подозрение и неповиновение, которые обещают вскоре привести к всемирному мятежу – анархии. Народы различных кораблей-государств со злостью и угрозами вопят к своим капитанам и лоцманам, иногда доводя почти до мятежа. Они утверждают, что нынешняя политика тех, кто у власти, имеет целью прельстить их в будущем на рынки рабов, сделать их естественные права предметом торговли и привести рабству, в котором находились их отцы. Многие из них все отчаяннее настаивают на том, чтобы сместить нынешних капитанов и лоцманов, позволив кораблям плыть наугад, пока они соперничают между собой за господство. Однако вопреки этим неистовым и угрожающим требованиям, капитаны и лоцманы, цари и государственные деятели пререкаются и стремятся удержаться при власти, все время крича на людей: “Руки прочь! Вы заведете судно на скалы!” Затем вперед выходят религиозные учителя и советуют людям подчиниться. Стремясь подчеркнуть, что их полномочия исходят будто бы от Бога, они помогают гражданским властям удерживать людей в повиновении. Но они также начинают осознавать, что их власть минует, и ищут средства, чтобы укрепить ее заново. Поэтому они ведут разговоры о взаимном единстве и сотрудничестве, и мы слышим их обращения к государству за большей помощью с этой стороны, обещая в ответ поддержать гражданские институции своей (ослабевающей) властью. Но как бы там ни было, буря усиливается; и хотя массы людей, неспособные осознать опасность, продолжают негодовать, сердца тех, кто у корабельного штурвала, издыхают от страха перед тем, что они теперь видят как неизбежное.
Церковные власти, в частности, чувствуют на себе долг отчитаться, с тем чтобы произвести, по возможности, самое лучшее впечатление, а, значит, если можно, сдержать направленное против них революционное течение общественного мнения. Однако когда они пытаются оправдать скудность положительных результатов прошлых столетий своей власти, они только усиливают собственное смущение и обеспокоенность, и обращают внимание других на истинное положение дел. Такие извинения постоянно появляются на страницах светской и религиозной прессы. Но выразительным противопоставлением им является бесстрашная критика со стороны мира большинства гражданских и церковных властей христианства. Примерами этого являются следующие выдержки из текущих сообщений прессы.

Всемирный иск гражданским властям

“Среди всех странных верований человеческого рода нет более странного, чем то, которое заставляет Всемогущего Бога с заботой выбирать некоторых самых заурядных членов человечества – зачастую хилых, бестолковых и развратных, – чтобы царствовать под Его особым покровительством, как Его земные представители, над большими общинами людей” (“New York Evening Post”).
Другой журнал писал несколько лет тому назад под заглавием “Незавидная участь королей” следующее:
“Говорят (и это довольно правдоподобно), что король Сербии Милан является сумасшедшим. Король Вюртемберга частично лунатик. Последний король Баварии совершил самоубийство в приступе безумия, и нынешний правитель этой страны является идиотом. Царь России занимает это положение потому, что его брат, настоящий наследник, был признан умственно неполноценным; да и нынешний царь страдает, со времени своего коронования, меланхолией и позвал на помощь врачей-психиатров с Германии и Франции. Король Испании стал жертвой золотухи и, вероятно, не достигнет зрелого возраста. Император Германии имеет неизлечимую опухоль в ухе, которая, в конечном счете, повредит его мозг. Король Дании передал по наследству зараженную кровь пол дюжине династий. Султан Турции страдает меланхолией. В Европе нет престола, где бы грехи родителей не были видимым образом унаследованы детьми, и через одно или два поколения уже не будет ни Бурбонов, ни Гапсбургов, ни Романовых, ни Гвельфов, которые бы надоедали миру и господствовали над ним. Голубая кровь такого сорта перестанет быть в почете в 1900-х годах и сама по себе не будет составлять проблемы в будущем”.
Другой корреспондент ежедневной прессы подсчитал стоимость содержания королевского окружения:
“Согласно договоренности с королевой Викторией при ее восхождении на престол, она имеет 385 000 фунтов ежегодно с правом жалования новых пенсий в размере 1 200 фунтов годовых, что равняется 19 871 фунту ренты ежегодно. Это составляет общую сумму в 404 871 фунт в год для одной только королевы, из которых 60 000 фунтов предназначено для ее собственного кошелька или, проще говоря, это карманные деньги. Герцогство Ланкастера, которое все еще остается в распоряжении короны, также платит 50 000 фунтов ежегодно в ее личный кошелек. Следовательно, королева имеет 110 000 фунтов в год на расходы, потому что другие расходы ее дома предусмотрены другими статьями Гражданского Реестра. Если королева сообщает о своем подарке на благотворительные цели в размере 50 или 100 фунтов, не следует думать, что эти деньги из ее личного кошелька, так как для этого существует отдельная статья, где учтено 13 200 фунтов ежегодно на королевскую щедрость, милостыни и благотворительность. Среди назначений в королевском окружении 20 определены как политики, с общим жалованием 21 582 фунта в год, где существует правило, что один получает плату, а другой выполняет работу. Врачебная служба включает 25 лиц – от тех, кто лечит непосредственно, до химиков и аптекарей, – все для того, чтобы удержать королевскую плоть в добром здравии, тогда как 36 штатных капелланов и 9 штатных священников бдят королевскую душу. Департамент лорда Чемберлена включает нудный перечень официальных должностей, среди которых вперемешку с экзаменатором игр, поэтом-лауреатом, смотрителем картин находятся учитель гребли, смотритель лебедей и хранитель драгоценностей в Тауэр. Наиболее курьезной должностью в подчинении Королевскому Егерю является наследственная должность главного сокольничего, которую занимает герцог с Сент-Елбанс с окладом 1 200 фунтов в год. Вполне возможно, что герцог даже не знает разницы между соколом и пингвином и никогда не пытался узнать. После своего вступления на престол королева Виктория упразднила много ненужных должностей, тем самым делая значительные сбережения, все из которых идут в ее объемистый личный кошелек.
Позаботившись столь щедро о королеве, британский народ был обязан дать что-то и ее супругу. Принц Альберт получил отдельным голосованием 30 000 фунтов в год, кроме ежегодных 6 000 фунтов как фельдмаршал, 2 933 фунта как полковник двух полковых формирований, 1 120 фунтов в год как комендант замка Виндзор и 1 500 фунтов как королевский лесничий парка Виндзор и Home Park. Всего супруг королевы за 21 год их супружеской жизни стоил народу 790 000 фунтов, и положил начало большой семье, которую вверил попечительству народа. Следующей идет императрица Августа из Германии, которая получает 8 000 фунтов в год, кроме 40 000 фунтов приданого и 5 000 фунтов на свадебные приготовления. Однако и этого щедрого пособия ей никак не хватает на билет в Англию, чтобы повидать свою матушку, потому как всякий раз за ее проезд платят 40 фунтов. Когда Принц Уэльский достиг совершеннолетия, он получил в подарок ко дню рождения маленькую безделушку за 601 721 фунт, что составляет сумму совокупного годового дохода герцогства Корнвол. С тех пор он получает от этого герцогства в среднем 61 232 фунта в год. Народ также истратил 44 651 фунт на ремонт Marlborough House, городской резиденции принца с 1871 года; он платит ему 1 350 фунтов в год как полковнику Десятого полка гусар; он дал ему 23 450 фунтов, чтобы оплатить расходы на его брак; он ежегодно предоставляет 10 000 фунтов его супруге и дал ему 60 000 фунтов на расходы во время его визита в Индию в 1875 году. В общем, за период, который закончился десять лет назад, он вытащил из кармана простых англичан 2 452 200 фунтов (свыше 12 000 000 дол.), и с тех пор продолжает изымать регулярно.
Теперь что касается младших сыновей и дочерей. Принцесса Алиса получила 30 000 фунтов на свою свадьбу в 1862 году и получала еще 6 000 фунтов ежегодной ренты вплоть до ее смерти в 1878 году. Герцогу Эдинбургскому было пожаловано 15 000 фунтов в год после достижения им совершеннолетия в 1866 г., и дополнительно 10 000 фунтов в год к его свадьбе в 1874 г. – кроме 6 883 фунтов на свадебные расходы и на ремонт его дома. Все это он получает ничего не делая, будучи принцем. В чине капитана, а в последнее время как адмирал флота, он заработал 15 000 фунтов. Принцесса Хелена получила в 1866 году к своему браку с принцем Кристианом из Шлесвиг-Хольштейн приданое на сумму 30 000 фунтов и дотацию – 7 000 фунтов ежегодно – на жизнь, в то время как ее супруг получает ежегодно 500 фунтов как лесничий парка Windsor Home Park. Принцесса Луиза получила такую же милость, что и ее сестра Хелена. Герцог Коннатский начал жизнь в 1871 г., получая от народа 15 000 фунтов в год, и эта сумма выросла до 25 000 фунтов после его бракосочетания в 1879 году. Сейчас он командует армией в Бомбей, имея 6 600 фунтов ежегодно и значительные прибыли со стороны. Герцогу Элбанскому даровано в 1874 г. 15 000 фунтов ежегодно, и эта сумма увеличилась до 25 000 фунтов к его браку в 1882 г.; его вдова получает 6 000 фунтов в год. Горемычный герцог был наиболее гениальным из всей семьи. Если б он родился рядовым гражданином с обычными возможностями, то смог бы заработать на спокойную жизнь как адвокат, поскольку был оратором. Принцесса Беатриче получила к своему браку обычное приданое в размере 30 000 фунтов и годовую ренту в 6 000 фунтов. Вот так народ (от восшествия королевы на престол до конца 1886 года) заплатил 4 766 083 фунта за роскошь супруга королевы, пяти принцесс и четырех принцев, не учитывая при этом особых личных расходов, неоплачиваемых резиденций и освобождения от налогов.
Но и это еще не все. Народ был вынужден поддерживать не только потомков королевы, но и ее двоюродных братьев и сестер, а также тетей и дядей. Я только перечислю денежные суммы, которые получили с 1837 года эти королевские пенсионеры. Леопольд I, король Бельгии, получал лишь за то, что женился на тете королевы, 50 000 фунтов в год вплоть до своей смерти в 1865 г., всего 1 400 000 фунтов за время нынешнего царствования. Однако он имел определенное чувство порядочности, потому что, став королем Бельгии в 1834 г., он передал свою пенсию попечителям, оговорив лишь ежегодные выплаты для своих слуг и для ухода за Claremont House. Когда он умер, вся сумма была обратно внесена в государственную казну. Не так поступил король Ганновера, дядя королевы. Он забрал все, что мог, и что составляло, за период с 1837 г. до 1851 г., 294 000 фунтов или 21 000 фунтов в год. Королева Аделаида, вдова Вильяма IV, брала в течение 12 лет 100 000 фунтов ежегодно или 1 200 000 фунтов в целом. Мать королевы, герцогиня Кента, получала со времени восшествия на престол дочери до своей смерти 30 000 фунтов в год, в сумме 720 000 фунтов. Герцог Суссекса, еще один дядя, получал 18 000 фунтов в год в течение шести лет, в сумме 108 000 фунтов. Герцог Кембриджа, дядя №7, брал ежегодно 24 000 фунтов или 312 000 в целом, тогда как вдова после него, которая еще жива, получала после его смерти 6 000 фунтов в год или 222 000 фунтов в целом. Принцесса Августа, еще одна тетя, получила всего свыше 18 000 фунтов. Ланд графиня Гессе, тетя №3, заполучила около 35 000 фунтов. Герцогиня Глочестера, тетя №4, довольствовалась 14 000 фунтов в год в течение 20 лет, т.е. 280 000 фунтов в целом. Еще одна тетя, принцесса София, получала 167 000 фунтов, а последняя тетя – также принцесса София из Глочестера, племянница Джорджа III, – получала 7 000 фунтов в год в течение 7 лет, т.е. 49 000 фунтов. Затем, герцогу Мекленбург-Стрелица, двоюродному брату королевы, выплачено 1 788 фунтов в год в течение 23 лет ее правления, т.е. 42 124 фунта.
Герцог Кембриджский, Главнокомандующий Британской армией, получил, с пенсиями, с жалованием Главнокомандующего, с вознаграждениями за командование несколькими полками и за титул лесничего нескольких парков, большую часть которых он превратил в частные охотничьи заповедники, 625 000 фунтов общественных средств. Его сестра, герцогиня Мекленбург-Стрелица, получила 132 000 фунтов, а его вторая сестра, “Толстуха Мэри”, герцогиня Тека взяла 153 000 фунтов. Это дает общий итог в 4 357 124 фунта, которые этот народ уплатил за поддержку различных дядей, тетей и двоюродных сестер и братьев королевы во время ее правления.
Кроме денежных сумм, представленных в Гражданском Реестре королевы, в бюджет военно-морского флота включена первоначальная стоимость и стоимость содержания четырех королевских яхт, хотя законно они являются частью расходов королевской семьи. Их начальная стоимость составляла 275 528 фунтов, а полная стоимость содержания и расходов (обеспечение экипажа деньгами и провизией в течение десяти лет) – 346 560 фунтов, всего 622 088 фунтов для этой отдельной статьи.
Если подытожить, то многочисленные тети, дяди, двоюродные братья и сестры королевы стоили 4 357 124 фунта; ее супруг, ее сыновья и ее дочери – 4 766 083 фунта; она и ее дом – 19 838 679 фунтов; ее яхты – 622 088 фунтов. Это составляет вместе 29583974 фунта [почти сто пятьдесят миллионов долларов], которые британский народ расходовал на монархию во время ее нынешнего господства [до 1888 года]. Стоит ли игра свеч? Это довольно высокая цена, чтобы ее платить ради стабильности, ведь она означает, что от людей требуют предельного напряжения сил, чтобы удерживать бездельниками стольких лиц, которые принесли бы стране значительно больше добра, если б честно зарабатывали на жизнь”.
Зрелищная коронация царя России была знаменательной иллюстрацией королевской экстравагантности, задуманной, как и все щегольские выходки коронованных лиц, чтобы внушить массам людей идею, что их правители настолько выше их славой и величием, что достойны их почета, как высшие существа, а также наиболее подобострастного и рабского повиновения. Говорят, что на этот раз грандиозный показ царского величия стоил 25 000 000 дол.
Об этой расточительности, столь отличающейся от нищенских условий миллионов крестьян, несчастья которых весь мир столь хорошо познал во время голода 1893 года, мы приводим следующий отрывок из комментария английского журнала “The Spectator”:
“Трудно изучать сообщения о приготовлениях к коронации в России (которые звучат так, словно бы их следовало напечатлеть золотом на багряном шелке) без чувства отвращения, тем более, когда мы читаем одновременно описания резни армян, которых россияне отказались защитить, хотя имели такую власть. Мы можем, сделав усилие, воспроизвести в уме удивительные сцены, представленные в Москве с ее азиатской архитектурой и блестящими куполами, с ее улицами, заполненными пышной европейской форменной одеждой и еще более пестрыми азиатскими нарядами; с белыми князьями в красном, с желтыми князьями в голубом, с темнокожими князьями в одежде из золота, с правителями племен Дальнего Востока, с диктатором Китая и со смуглым японским генералом (перед которым этот диктатор лежал ниц) бок о бок с членами всех правящих династий Европы и представителями всех известных церквей, за исключением мормонов; из всех народов, послушных царю, которых, верим, около восьмидесяти, и с каждой армии Запада, все шествуя посреди неисчислимого множества и разнообразия нарядов, посреди миллионов верноподданных – наполовину азиатов, наполовину европейцев, – полных воодушевления и преданности своему земному господину. Мы можем предвосхищать гул бесконечных толп, хоры монахов, которых не счесть, артиллерийские залпы, которые повторяются от города к городу по всей северной части мира – от Риги до Владивостока, – чтобы все люди одновременно услышали, что царь возложил корону на свою голову. Англичанин воспринимает все это так, как воспринимает поэму Мура, находя это одновременно пышным и тошнотворным. Не слишком ли все это грандиозно для столь величественного события? Не напоминает ли это больше оперу, нежели жизнь? Нет ли тени вины (в такой империи как Россия, с ее миллионами страдальцев) в громадном расточительстве ради такого рода королевского эффекта? Пять миллионов фунтов стерлингов на какую-то церемонию! Есть ли принцип, на основании которого можно было бы как-то благовидно оправдать трату, наподобие этой? Разве это не расточительность Валтасара, проявление почти безумного тщеславия, разбрасывание богатств так, как их иногда разбрасывают цари Востока, лишь бы возбудить восторг славой в чьем-то перенасыщенном уме? Ничто не может побудить англичанина проголосовать за такую сумму для такой цели, даже если Англия может иметь в десять раз больше лишних денег, чем Россия.
Однако возможны опасения, что те, кто правит Россией, по-своему мудры, и эта неосмотрительная трата усилий и богатства гарантирует результат, который с их точки зрения дает соответствующее возмещение. Истинной целью является усилить впечатление россиян, что положение царя в чем-то сверхъестественно, что его средства столь неисчерпаемы, как и его власть, что он пребывает в некотором особом родстве с Божеством, что его коронация – это столь торжественное и многозначительное для человечества посвящение, что никакая открытая демонстрация для созерцания не может быть чрезмерной, что человечество может собраться и смотреть это без умаления собственного достоинства, что кратковременная мирная тишина, которую так бережно распространяли во всем северном мире, возникла не по приказу, а в ожидании соответствующего события. В правящих кругах России верят, что результат достигнут, и что впечатление во всей империи от коронации равносильно впечатлению от победы, которая стоила бы одинаковых денег и значительно больше слез. Они повторяют церемонию при каждой передаче престола, с постоянно растущей роскошью и размахом задуманного, что отображает упрочение позиции России, обозначенное, как они считают, именно теперь в результате постепенного ослабевания Японии, усмирения Китая и рабского угодничества правителя Константинополя. Они даже верят, что коронация укрепляет их господствующий престиж в Европе, что величие его Империи, многочисленность его солдат, обладание им всеми атрибутами цивилизации, а также всеми средствами варварской Власти намного быстрее отрезвляет мышление Запада и усиливает имеющееся там нежелание противостоять этой огромной северной державе. В Берлине, рассуждают они, еще больше дрожат при мысли о вторжении, в Париже прибавилось ликования, поскольку люди помнят об Альянсе, а в Лондоне возникла продолжительная пауза, когда его государственные мужи обдумывают (как это они всегда делают) то, как остановить дальнейшее сползание ледника или повернуть его в сторону. Может ли кто-то с уверенностью утверждать, что они полностью неправы, или что за год дипломатия России не станет, в результате этого всенародного празднества, более дерзкой, а сопротивление сопротивляющихся более робким, поскольку они увидели, по крайней мере глазами своего ума, сцену, которую, высказываясь покороче, можно бы охарактеризовать как просмотр Империи в стенах ее столицы или парад Северной Европы и Азии в честь их главнокомандующего?
Возможно, это не так, но в одном мы уверены, что сцены, наподобие представленных во время этой коронации, создают определенный риск для мира. Они обязательно приведут к деморализации его самого властного человека. О нынешнем царе никто ничего не знает, кроме того, что он, как сказал некто, общавшийся с ним непосредственно, является “человеком глубоких эмоциональных чувств”. Однако он должен быть кем-то больше, чем заурядной личностью, если, как потомок Александра I, подписавшего Соглашение в Тилзит, он способен чувствовать себя несколько дней центром этой сцены коронации и может, фактически, принимать поклонения, словно он воцарился в Ниневии, не погружаясь в сны. А царю обычно снится власть. Как известно, существует опьянение властным положением и опьянение властью. Человек, на которого обращен всякий глаз, и перед которым все князья кажутся малозначительными, действительно должен быть сдержанного ума, если он ни на минуту не заважничал от убеждения, что он первый среди человечества. Правители России, возможно, еще поймут, что, возвышая своих царей так высоко, они укрепили преданность и углубили повиновение, а также разрушили чувство сдержанности, которое необходимо, чтобы защитить ум”.
То, что эти правители так называемых христианских царств полностью лишены истинных христианских чувств и даже человеческой благосклонности, более чем достаточно подтверждается фактом, что, хотя богатство расточается, как вода, в поддержку королевской власти с ее бессодержательной напыщенностью и зрелищностью, и хотя в их распоряжении находятся миллионы солдат и матросов, а также самое незаурядное военное вооружение, они остались глухими к воплям несчастных армянских христиан, которых турки истязали и убивали десятками тысяч. Очевидно, что превосходные армии созданы не для людей, а лишь для самолюбивых целей политических и финансовых правителей мира, т.е. чтобы захватывать земли, защищать интересы держателей облигаций, а также в убийственной ярости хватать друг друга за горло, когда подвернется хорошая возможность расширить свои империи или увеличить свое богатство.
Яркой противоположностью этой королевской экстравагантности, которая в той или иной мере доминирует в каждой стране, где содержат королевскую семью, является огромная задолженность европейских стран.
“Economiste Francais”опубликовал подробную статью месье Рене Стурма на тему общественного долга Франции. Согласно наиболее распространенному способу подсчета долга он, говорят, составляет 6 400 000 000 дол. Самые умеренные подсчеты дают несколько миллионов меньше. Месье Поль Леру-Больє определяет его в 6 343 573 630 дол. Результаты подсчетов месье Стурма дают в итоге 5 900 800 000 дол. при условии, что он не учел 432 000 000 дол. пожизненных рент, которые другие экономисты сочли частью основной суммы долга. Исходя из общего долга, ежегодные расходы на проценты и амортизационный фонд составляют, с учетом пожизненных рент, 258 167 083 дол. Из фундированного долга 2 900 000 000 дол. приходится на бессрочные трехпроцентные займы, 1 357 600 000 дол. – на бессрочные 4,5 процентные займы и 967 906 200 дол. – на подлежащие уплате разные долговые обязательства. 477 400 000 дол. ежегодных рент различным компаниям и корпорациям и 200 000 000 дол. текущего долга составляют общий баланс, представленный месье Стурмом. Это самая тяжелая ноша, которую носил какой-нибудь народ на земном шаре. Ближе всего не нему находится долг России, который определен как 3 605 600 000 дол. Следующей является Англия с 3 565 800 000 дол. и Италия с 2 226 200 000 дол. Долг Австрии составляет 1 857 600 000 дол., Венгрии – 635 600 000 дол. Испания задолжала 1 208 400 000 дол., а Пруссия – 962 800 000 дол. Это цифры, приводимые месье Стурмом. Ни один из этих народов, за исключением Англии и Пруссии, не увеличил достаточно годового дохода, чтобы гарантировать долговременное равновесие бюджета. Однако сильнее всего отягчена Франция, а рост ее долга в недалеком прошлом был самым стремительным и не сулит ничего хорошего в будущем.
В завершение месье Стурм говорит: “Мы не собираемся останавливаться на этих тревожных рассуждениях, к которым нас подтолкнули наши размышления. В каком аспекте ни рассматривать эти 29,5 миллиардов – то ли сравнивая их с задолженностью других стран, то ли с нашей собственной задолженностью десяти- или двадцатилетней давности, – они напоминают вершину неизвестной высоты, превышающую предел, какой любым народом в мире в любую эпоху считался досягаемым. Действительным ее подобием может быть разве что Эйфелева Башня. Мы превосходим наших соседей и нашу историю величиной нашего долга,.. перед лицом которого для нашей страны наступила пора почувствовать патриотическую тревогу”.
“The London Telegraph”в свое время опубликовал следующее резюме о перспективе национальных финансов:
“Отсутствие денег нависло, словно мрак, словно бескрайнее облако, над народами Европы. Для всех держав наступили очень трудные времена, но худшими из всех они стали для слабых. Вряд ли есть народ на Континенте, балансовый отчет которого за прошедший год не выглядит удручающе; одновременно многие из них просто признаются в банкротстве. Внимательное изучение финансового состояния различных государств свидетельствует об усилиях некоторых государственных сокровищниц свести концы с концами, что никогда раньше не имело такого размаха. Таково действительное состояние дел почти во всем мире; ведь если мы посмотрим за пределы нашего Континента, то увидим, что Соединенные Штаты с одной стороны, а Индия, Япония, а также их соседи – с другой, уже почувствовали имеющиеся затруднения…
Великая Республика слишком обширна и богата ресурсами, чтобы умереть от своих финансовых недугов – хотя и она очень больна. Великобритании также придется столкнуться в будущем бюджете с дефицитом; она уже понесла ощутимые и, скорее всего, невосполнимые потери в результате глупого случая с забастовкой угольщиков. Франция, наподобие нас и Америки, является одной из стран, которую нелегко представить неплатежеспособной, настолько богата ее почва и трудолюбив ее народ. Однако ее годовой доход обозначен частыми дефицитами; ее национальный долг приобрел колоссальные размеры, а бремя ее армии и флота почти раздавливает промышленность страны. Германию также следует зачислить к категории держав, слишком крепких и слишком сильных, чтобы почувствовать что-то больше временного недомогания. Однако подсчитано, что за последний год она потеряла 25 000 000 фунтов стерлингов, которые составляют около половины национальных сбережений. Большинство этих убытков стало следствием капиталовложений Германии в ценные бумаги Португалии, Греции, Южной Америки, Мексики, Италии и Сервии. Одновременно Германия остро почувствовала замешательство на рынке серебра. Бремя ее вооруженного мира тяготеет над ее народом сокрушающей тяжестью. Среди держав, которые мы классифицируем как естественно платежеспособные, необычно видеть Австро-Венгрию, которая смогла представить самый лучший и самый благоприятный отчет…
Если оставим на время эту большую группу и обратим свой взор к Италии, то увидим пример “Великой державы”, которая ради собственного величия едва не стала попрошайкой. С каждым годом ее доходы падают, а расходы увеличиваются. Шесть лет тому назад объем внешней торговли Италии составлял 2 600 000 000 франков; сегодня он упал до 2 100 000 000. Она вынуждена платить 30 000 000 фунтов стерлингов в виде процентов от своего общественного долга, не говоря об обязательном лаже на золото. Ее поручительства сделались неходким товаром на рынке, а бездумная эмиссия банковских знаков привела к сказочным ценам на серебро и золото. Ее население потопает в почти невероятной нищете и беспомощности, и когда новые министры придумали новые налоги, вспыхнули кровавые мятежи.
Что касается России, ее финансовые дела покрыты такой тайной, что никто не может сказать о них что-то определенное; но нет малейшего основания сомневаться, что от банкротства ее удерживает только величие царской империи. Население сдавливали до тех пор, пока из промышленности не выжали почти последнюю каплю жизненных сил. Даже самый безответственный и безжалостный министр финансов вряд ли осмелится подвинтить налоги хотя бы на пол-оборота.
Серьезный и достоверный отечественный источник пишет о ситуации в России следующими словами:
Каждая копейка, которую крестьянину удается заработать, расходуется не для того, чтобы устроить собственные дела, а для покрытия неуплаченных налогов… Деньги, которые платит деревенское население под видом налогов, составляют от двух третьих до трех четвертых валового дохода страны, включая их сверхурочный труд как фермерских тружеников”. Хорошая, казалось бы, репутация правительства поддерживается искусственными мерами. Непосредственные наблюдатели ожидают краха одинаково общественных и финансовых сводов империи. Здесь также невероятный кошмар вооруженного мира в Европе значительно содействует параличу торговли и сельского хозяйства. Пример Португалии не входит в эту категорию. Хотя одно время она была могущественным королевством, ее плачевное положение, как банкрота, никак не исходит из милитаристских амбиций или лихорадочных расходов. В свою очередь Греция, хотя малозаметная среди держав со своими двумя миллионами населения, дает яркий пример того крушения, к которому может привести народ финансовая расточительность и претенциозность замыслов. “Великая идея” оказалась проклятием для маленькой Греции, и мы недавно видели ее стремящейся уклониться от бремени своего общественного долга самым постыдным образом, от чего она только частично отказалась перед лицом протестов Европы. Деньги, потраченные на ее “Армию и Флот”, столь же успешно можно было выбросить в море. Политические игры сделались ее болезнью, заражая самых лучших и самых способных ее общественных деятелей. Простые люди, которые слишком образованы, чтобы работать; студенты университетов, которых больше, чем каменщиков; общественные и частные долги, которые никто никогда не собирается платить; бутафорская армия и флот, поедающая средства; нечестность, ставшая принципом в политических баталиях, и секретные планы, которые должны означать или большее число ссуд, или продажное и рискованное соглашение с Россией – вот что характеризует нынешнюю Грецию.
Поэтому, осматриваясь по всему Континенту, невозможно отрицать, что положение вещей – если это касается благосостояния людей и государственных финансов – крайне неудовлетворительно. Конечно, главной и наиболее очевидной причиной этого является вооруженный мир, который, словно ночной кошмар, повис над Европой и превратил весь Континент в своего рода постоянный лагерь. Взгляните на одну только Германию! И это серьезная и сдержанная империя! Военный бюджет вырос здесь с 17 500 000 фунтов в 1880 году до 28 500 000 фунтов в 1893 году. Согласно новой оборонной доктрине исполинский оборонный потенциал Германии должен получать ежегодно дополнительно 3 000 000 фунтов стерлингов.
Чтобы быть под стать своему могущественному сопернику, Франция напрягла свои силы к той же черте близкого крушения. Будет лишним обращать внимание на то, какую ужасную роль играют эти приготовления на случай войны в нынешнем всеобщем беспокойстве в Европе. Они не только изымают из прибылей и заработков огромные суммы, за которые покупается порох, патроны и строятся казармы, но забирают из рядов промышленности миллионы молодых тружеников в самом расцвете их сил, которые на этот период времени потеряны для семьи и для восполнения населения. Мир еще не придумал лучшей расчетной палаты для международных чеков, кроме ужасного и дорогостоящего Храма войны”.
Но, несмотря на большую задолженность и финансовые затруднения народов, умелыми статистами подсчитано, во что Европе действительно обходятся бюджеты различных армий и флотов, содержание гарнизонов и потери труда в промышленности в результате изъятия мужчин из производственной части экономики. Это можно обоснованно принять как 1 500 000 000 дол. в год, не говоря уже об огромных потерях человеческой жизни, которые за двадцать пять лет прошлого столетия (с 1855 по 1880 год) составили 2 188 000 чел., и все это посреди ужасов, которые иначе, как нищенством, не назовешь. Очень правдиво это подметил м-р Чарльз Диккенс:
“Мы говорим ликующе и с некоторым воодушевлением о “замечательной атаке!”, о “блестящей атаке!”, и только очень немногие думают об ужасных подробностях, стоящих за этими двумя непринужденными словами. “Блестящая атака” – это стремительный бросок верхом на сильных лошадях, с полного хода, сбивающий с ног и ошеломляющий пешего неприятеля. Мысли читателя не идут дальше, удовлетворившись тем, что вражеская линия “прорвана” и “отступила”. Но это не полная картина. Когда “блестящая атака” сделает свое дело и помчится дальше, глазам откроется что-то очень похожее на зрелище ужасной железнодорожной катастрофы. Здесь будет все: сломанные надвое спины, выломанные руки, пронзенные собственными штыками тела, расщепленные, как поленья, ноги, изрубленные, словно яблоки, и раздавленные железными копытами на сплошное месиво головы, и растоптанные лица, на которых не осталось ничего человеческого. Вот что скрывается за “блестящей атакой”. Все это потом, как неизбежность, “когда наши парни обрушились на них как надо” и “изрубили их на славу”.
“Представьте себе, – пишет другой автор, – миллионы людей по всему лицу Европы, обремененных тяжелым трудом, которые изо дня в день толпой идут к своему труду, работая безостановочно от рассвета до росистого вечера – обрабатывая почву, выпуская изделия, обменивая товары, работая на шахтах, фабриках, в кузницах, доках, мастерских, пакгаузах, на железных дорогах, реках, озерах, океанах, исследуя недра земли, подчиняя упрямство безжалостной материи, укрощая элементы природы, делая их полезными для удобства и блага человека, создавая с помощью всего этого обилие богатства, которое может принести изобилие и уют в дом каждого из них. А теперь представьте себе властную руку, которая лезет в карман и забирает ежегодно около шести сотен миллионов денег, заработанных столь тяжелым трудом, бросая их в бездну военных расходов”.
Следующее из “Harrisburg Telegram”также говорит об этом:
“Христианские” народы Европы несут определенные расходы, чтобы проиллюстрировать собственную приверженность “миру на земле и благоволению в людях”. То есть они несут определенные расходы, чтобы быть постоянно в готовности разнести другого в мелкие щепки. Статистика, опубликованная в Берлине, показывает размеры военных расходов больших государств за три года – 1888, 1889, 1890 гг. Предлагаем следующие расходы в круглых цифрах: Франция – 1 270 000 000 дол.; Россия – 813 000 000 дол.; Великобритания – 613 000 000; Германия – 607 000 000 дол.; Австро-Венгрия – 338 000 000 дол.; Италия – 313 500 000 дол. Эти шесть государств израсходовали за три года на военные цели вместе 3 954 500 000 дол., т.е. более чем 1 318 100 000 дол. в год. Общая сумма за эти три года значительно превышает национальный долг Великобритании и является достаточно большой, чтобы трижды оплатить ту часть долга Соединенных Штатов, от которой выплачиваются проценты. Соответствующие расходы в Соединенных Штатах составили около 145 000 000 дол., исключая пенсии. Если прибавить их также, тогда наши общие расходы возрастут до 390 000 000 дол.
Согласно подсчетам французских и немецких статистов, за последние тридцать лет в войнах погибло 2 500 000 человек, тогда как на ведение этих войн израсходовано по меньшей мере 13 000 000 000 дол. Немецкий статист, д-р Энгель, приводит следующее как приблизительную стоимость главных войн последних тридцати лет: Крымская война – 2000 000 000 дол.; Итальянская война 1859 года – 300 000 000 дол.; Прусско-Датская война 1864 года – 35 000 000 дол.; “Война мятежников (Север)” – 5 100 000 000 дол.; (Юг) – 2300000000 дол.; Прусско-Австрийская война 1866 года – 330 600 000 дол.; Франко-Германская война 1870 года – 2 600 000 000 дол.; Российско-Турецкая война – 125 000 000 дол.; Южноафриканские войны – 8 770 000 дол.; Африканская война – 13 250 000 дол.; Серво-Болгарская война – 176 000 000 дол.
Все эти войны были чрезвычайно кровавыми. Крымская война, в которой проведено несколько сражений, стоила 750 000 человеческих жизней, всего на 50 000 меньше, чем было убито или умерло от ран во время “Войны мятежников” Севера и Юга. Мексиканские и Китайские компании стоили 200 000 000 дол. и 85 000 жизней. 250000 чел. убито и смертельно ранено во время Российско-Турецкой войны, а в Итальянской войне 1859 года и в войне между Пруссией и Австрией убито по 45 000 чел.”.
В своем письме депутату Пасси из Парижа уважаемый Джон Брайт, член Английского Парламента, ныне покойный, писал:
“На сегодняшний день все европейские ресурсы поглощаются военными нуждами. Человеческие интересы отдаются в жертву наиболее жалким и преступным иллюзиям иностранных политиков. Настоящие интересы масс попираются в угоду ложным понятиям о славе и национальном достоинстве. Меня не покидает мысль о том, что Европа марширует к какой-то большой катастрофе невиданной силы. Милитарную систему невозможно бесконечно и терпеливо поддерживать, и население, доведенное до отчаяния, вскоре может покончить с королевской властью и правящими от ее имени лицемерными чиновниками”.
Итак, суд над гражданскими властями продолжается. Об этом идет речь не только в прессе, но и сами люди везде громко ведут разговоры и протестуют против существующих властей. Такое беспокойство существует повсеместно и с каждым годом оно становится все более и более опасным.

Всемирный иск нынешней общественной системе

Общественная система христианства также находится под контролем: ее денежные отношения, ее финансовые структуры и институции вместе с производной от них самолюбивой политикой бизнеса, классовыми различиями, основанными главным образом на имущественном положении, а также все, что подразумевает несправедливость и страдания для масс людей, – подлежит в этот судный час столь же суровому обращению, как и гражданские институции. Только взгляните на эти непрекращающиеся дискуссии о серебре, о золотом стандарте, на эти бесконечные споры между трудом и капиталом. Словно вздымающиеся от растущего ветра морские волны, звучит слаженное бормотание бесчисленных голосов против нынешней общественной системы, особенно когда становится понятным ее несоответствие моральному кодексу, содержащемуся в Библии, который христианство, по его словам, в целом признает и поддерживает.
Чрезвычайно существенным является факт, что для суда христианства (даже миром в целом) критерием является Божье Слово. Язычники показывают Библию и дерзко говорят: “Вы не столь хороши, как ваша книга”. Они указывают на ее блаженного Христа и говорят: “Вы не следуете вашему примеру”. И язычники и массы христианства берут золотое правило и закон любви, чтобы оценивать ими учения, институции, политику и общее поведение христианства; и все они похожим образом свидетельствуют о правдивости необычной надписи на его праздничных стенах: “Ты взвешен на весах и найден очень легким”.
Везде, в каждой земле слышно, как мир свидетельствует против нынешней общественной системы. Все люди говорят о ее неудаче; оппозиция к ней становится все более энергичной, распространяя по всему миру сумятицу, “ужасно потрясая” всяким доверием к существующим институциям, то и дело парализуя промышленность паникой, забастовками и т.п. В христианстве нет народа, где бы не была выражена оппозиция к нынешним общественным мерам, где бы им не сопротивлялись и все больше не угрожали.
Говорит м-р Карлайл: “Британская промышленная среда, кажется, быстро превращается в одну исполинскую тюрьму-трясину зловонной заразы – физической и моральной, – в отвратительную живую Голгофу душ и тел, похороненных заживо. Это тридцать тысяч швей, загоняющих себя трудом в могилу. Это три миллиона нищих, разлагающихся в вынужденном бездействии, помогая этим швеям умереть. И это только примеры ужасного реестра отчаяния”.
Из другого издания под названием “The Young Man”, мы выбрали следующую статью, озаглавленную “Становится ли мир лучше?” В ней говорится:
“Сильные мужчины, стремящиеся честно работать, переносят муки голода и срам, а во многих случаях еще и горе на вид того, как страдают их семьи. С другой стороны, несметное богатство нередко сопровождается алчностью и безнравственностью. В то самое время, когда бедные медленно умирают с голода, богатые, как правило, игнорируют нужды своих братьев, заботясь лишь о том, чтобы этот Лазарь не показывался невыгодно на глаза. Тысячи молодых людей вынуждены работать до изнеможения в душных мастерских и мрачных пакгаузах по семьдесят или восемьдесят часов в неделю, никогда не имея перерыва для физического или умственного отдыха. На восточном конце женщины целый день шьют рубашки или делают спичечные коробки за плату, которой не хватает даже для аренды кровати – не говоря уже об отдельной комнате, – и часто вынуждены выбирать между голодной смертью и распутством. На западном конце всеми оживленными улицами завладели разукрашенные, румянящиеся богини сладострастия и греховности – каждая являясь упреком пристрастиям и порокам человека. Что касается молодых людей, тысячи из них с азартом развлекаются, попадая в тюрьму, или спиваются до гробовой доски; в то же время каждое приличное издание заполнено длинными сообщениями о конных бегах, а христианское (?) правительство позволяет на углу каждой улицы устраивать публичный дом. Грешить стало легко, зло стоит дешево, в торговле господствует мошенничество, в политике – чувство горечи, а в религии – апатия”.
Какое-то время тому назад “The Philadelphia Press” опубликовала следующее:
“Впереди опасность! Нет никакого сомнения в том, что Нью-Йорк разделен на два больших класса – самых богатых и самых бедных. Промежуточные классы уважаемых, предприимчивых, честно работающих людей постепенно исчезают, поднимаясь к уровню светски богатых или опускаясь к нищете и задолженности. Кажется бесспорным, что между этими классами существует и быстро усиливается – чему способствуют злые люди – откровенная, явная, злобная ненависть. Есть люди, которые имеют 10 000 000 и даже 20 000 000 долларов, и о которых вы не знаете ничего. Мне знакома одна леди, проживающая в роскошном доме, жизнь которой протекает столь тихо, как это подобает священнику, и которая раздала за пять лет не менее 3 000 000 дол., благотворительные пожертвования которой до ее смерти достигнут не менее 7 000 000 дол., которая имеет в своем доме картины, скульптуры, алмазы, драгоценные камни, изысканные предметы из золота и серебра вместе с дорогими изделиями всякого мыслимого и немыслимого искусства, неофициальная стоимость которых 1 500 000 дол., причем она не столь богата, как многие ее соседки, имеющие по несколько миллионов долларов. Есть мужчины, которые двадцать лет тому назад торговали одеждой на Чатам стрит; сегодня они живут, расходуя ежегодно 100 000 дол., одевая драгоценности, имеющие стоимость в недорогих магазинах 25 000 дол.
Проедемте со мной вагонкой по Медисон авеню в любой день, в дождь или в солнце, между десятью часами утра и 5 или 6 часами дня, и я вам покажу вагон за вагоном, битком заполненный дамами, бриллиантовые сережки которых стоят от 500 до 5 000 дол. каждая, и чьи руки, без перчаток, розовые и пухленькие, сверкают богатством. Пройдемте со мной в любой день от старой лавки Стюарта, на углу Девятой улицы и Бродвея, до Тридцатой улицы и Бродвея. Я не имею в виду воскресенье, праздники или особые случаи, а любое время, и я покажу вам, квартал за кварталом, женщин, закутанных до пят в котиковые шубы стоимостью от 500 до 1 000 дол. каждая, с бриллиантовыми сережками, бриллиантовыми кольцами и другими драгоценностями, держащих в руках изящные кошельки, туго набитые деньгами. Они представляют новых богатых, которыми наполняется Нью-Йорк.
На той же улице, в то же время я могу показать вам мужчин, для которых доллар был бы удачей, брюки которых, постыдно разодранные в клочья, обхвачены где-то в поясе веревкой или бечевкой или шпильками, чьи босые ноги шаркают по мостовой в башмаках настолько изорванных, что их вряд ли удается оторвать от этой мостовой, чьи лица покрыты пятнами, чьи бороды такие же длинные и редкие, как их волосы, а покрасневшие руки торчат ногтями, похожими на когти. Сколько еще ждать, пока эти когти ухватят новоявленных богатых? Не обманывайтесь на этот счет: такое чувство уже рождается, такое чувство уже усиливается, и такое чувство, рано или поздно, вырвется наружу.
Не далее, как вчера вечером, я гулял по Четырнадцатой улице, на которой осталось всего несколько особняков, и перед одним из них от дверей до тротуара был развешан балдахин, под которым очаровательно наряженные дамы, в сопровождении своих кавалеров, направлялись от экипажей к открытой двери, сквозь которую лились потоки света и музыки. Я минуту стоял в толпе, огромной толпе, и тут родилась эта мысль о неминуемом бунте, разве что будет нечто предпринято, к тому же немедленно, чтобы избавиться от предубеждения, которое не только существует, но и преднамеренно поощряется самыми бедными против самых богатых. Вы бы содрогнулись, если б услышали, как разговаривали между собой женщины. Здесь было все, что требуется: зависть, подозрительность, злобная жестокость. Нужен лишь зачинщик”.
Мир сравнивает ужасные условия эксплуататорской системы человеческого порабощения, несчастья огромной армии безработных и другой огромной армии низкооплачиваемых рабочих с роскошью и расточительством громадного богатства, как это сделал недавно один Лондонский журнал:
“Скромный дом миллионера. Из Нью-Йорка дошла весть, что м-р Корнелиус Вандербильт, Нью-йоркский миллионер и король железных дорог, только что дал огромный бал в честь открытия своего нового дворца. Этот скромный дом, который должен стать кровом приблизительно для десяти человек на протяжении шести месяцев в году и оставаться запертым остальные шесть месяцев, стоит на углу Пятьдесят седьмой улицы и Пятой авеню, и стоил его владельцу 1 000 000 фунтов. Он спроектирован в испанском стиле и построен из серого камня, с красной отделкой, с башенками и зубчатыми стенами. Имея три этажа высоты, он заканчивается величественной мансардой. Танцевальный зал – самый большой частный танцевальный зал в Нью-Йорке, длиной 75 футов и шириной 50 футов, с белой и золотой отделкой, в стиле Людовика XIV. Потолок стоит целое состояние и выполнен в форме двойного конуса, будучи украшен рисованными нимфами и купидонами. Вокруг карниза расположены изящные лепные цветы, каждый с электрическим светильником внутри, а посредине свисает огромная хрустальная люстра. Стены того вечера, на балу открытия, были покрыты от пола до потолка живыми цветами стоимостью 1 000 фунтов; а сам прием, говорят, стоил хозяину 5 000 фунтов. К дворцу примыкает самый дорогостоящий (за такие размеры) сад в мире: хотя он по величине не превышает обычный городской земельный участок, за него и за снос дома (постройка которого обошлась в 25 000 фунтов), чтобы освободить место для нескольких цветочных клумб, была заплачена сумма в 70 000 фунтов”.
В Сан-Франциско, Калифорния, журнал “Industry” опубликовал следующий комментарий о расточительстве двух богатых людей этой страны:
“Обеды, данные Венемейкером в Париже и Вандербильтом в Ньюпорт, общей стоимостью по меньшей мере 40 000 дол., а может быть и значительно больше, находятся среди знамений времени. Такие вещи являются предвестником перемен в этой стране. Подобное, являясь только примером сотни других случаев показного денежного шоу, вполне можно сравнить с пиршествами в Риме накануне его упадка и с роскошью Франции, явившейся столетие тому назад предвестником революции. Подсчитано, что деньги, потраченные ежегодно американцами заграницей, преимущественно на роскошь или того хуже, втрое превышают наш национальный доход”.
Следующий весьма интересный отрывок информации, цитированный из “National View”, принадлежит Ворду МакАлистеру, в свое время известному лидеру общины Нью-Йорка:
“Средние ежегодные расходы на содержание семьи средней обеспеченности, состоящей из мужа, жены и троих детей, составляют 146 945 долларов, и составляют по пунктам: аренда городского особняка – 29 000 дол.; дом в сельской местности – 14 000 дол.; содержание дома в сельской местности – 6 000 дол.; заработная плата домашних слуг – 8 016 дол.; домашние издержки, включая плату домработницам – 18 954 дол.; гардероб жены – 10 000 дол.; гардероб мужа – 2 000 дол.; детская одежда и карманные деньги – 4 500 дол.; обучение троих детей – 3 600 дол.; приемы в виде балов и танцевальных вечеров – 7 000 дол.; приемы в виде обедов – 6 600 дол.; ложа в опере – 4 500 дол.; театр и вечеринки после театра – 1 200 дол.; газеты и журналы – 100 дол.; текущий счет у ювелира – 1000 дол.; канцелярские принадлежности – 300 дол.; книги – 500 дол.; свадебные и праздничные подарки – 1 400 дол.; постоянное место в церкви – 300 дол.; обязанности в клубе – 425 дол.; расходы на врача – 800 дол.; расходы на стоматолога – 500 дол.; поездки всей семьей в деревню и обратно – 250 дол.; путешествия в Европу – 9 000 дол.; содержание конюшен – 17 000 дол.”
Цитируем Шанси М. Дипю, поведавшего следующее:
“Пятьдесят человек в Соединенных Штатах в состоянии, обладая богатством, собраться в течение двадцати четырех часов и прийти к соглашению, при котором всякая деятельность в транспорте и в торговле может быть приостановлена, каждый путь в торговле заблокирован, каждый электрический рубильник выключен. Эти пятьдесят могут контролировать денежное обращение и создавать панику где захотят”.

 К Содержанию…

Читать 5 главу…

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.